Записная книжка. Чтобы не потерять.

[Aldeiya]

Самая лучшая новость за последние два года: с октябрём практически не связано приятных событий. Ничего не жалко потерять.

Начинается жатва - октябрь, уже пора. Смерть приходит на поле боя всегда с утра, смотрит по сторонам- собирается воронье. Смерть понимает, что осень из-за неё. Кто бы знал, как она устала служить кресту, пар идёт от земли и тянется за версту, кто-то включает приемник в машине на трассе среди полей. Туман становится все опаснее, все смелей. Каждый год в это время у смерти идет страда. Мы же все ее дети, победы ее труда. Она ловит нас темным облаком, тонким льдом. Богу нужно больше ангелов в Отчий дом. Если станет страшно- вспомни, как пела мать. Смерть идет по пашне свой урожай снимать. У нее в руке - листочек календаря.

На дорогах плохая видимость, говорят.




Нынче тост уместен совсем простой, слава богу, что не дрожит рука. Взять бы пленку, сесть за монтажный стол, аккуратно вырезать этот кадр. Потерять его, как лихой билет, вдоль по теплой памяти полоснуть. Склеить так, чтоб сразу – из прошлых лет выйти в нашу будущую весну. Затянувшийся дубль, пустых листов скучный шорох, переходящий в гром. Кто добавит яркости и цветов в этот умирающий монохром? Кто напишет титры и скажет: «Все»? Год застыл на экране в немом кино. В зале обесславленный режиссер, за экраном – белое полотно. Этот год прошел, не твоя вина, даже боль уже превратилась в фон.

Господа, пора, фейерверк, финал. Скоро станет светло, выходите вон.
__________________

Твои ночные аэропорты, такси, гостиницы, визави. В них бьются тексты другого сорта, захочешь выпустить – позови. Сюжет известен, портрет фактурен, удар – и слово летит из рук. Играет вальс на клавиатуре твой обезумевший демиург. Вы так отчаянно непохожи, что снятся общие миражи. Когда бумага – вторая кожа, литература – вторая жизнь. Пожить бы первой: багаж, билеты, зал ожидания, голоса, но в январе проступает лето и жадно требует рассказать. И отдаешься беспрекословно, выходишь в космос - подайте трап. Какая ветреность, право слово, сидеть над музыкой до утра. Как опрометчиво и опасно, неосторожно - неровен час…

Есть здравый смысл, но разве разум заставит творчество замолчать?
______________________

От напряжения внутри все время коротит. Какой-то сбой, неровный ритм, хронический ринит, неяркий свет, опасный треск, брожение в умах. И почему ты жив и трезв, когда вот-вот зима? Пора бы выбить эту спесь и сбросить эту прыть. Ты не успел, ты вышел весь – ты вышел из игры, из сумрака, в другую дверь, не выяснив, где звон. Не в параллельные миры, а просто – вышел вон. Сиди, смотри: твоя стена, твой маленький китай. Она другому суждена, а ты – Шалтай-Болтай, за ней – придворные и свет, и прочие князья. А у тебя ответа нет и подсмотреть нельзя. Сейчас бы оказаться с ней на том краю страны, скорей уснуть и в этом сне свалиться со стены, и выйти в поле – красный мак и вересковый мед. И рожь, ведь без нее никак – она кругом растет. Сейчас бы встать и на коне скакать во весь опор, и жить во сне, любить во сне, и выстрелить в упор в того, кто ходит за стеной с часами на груди и хочет нам судьбы иной, пытаясь разбудить. Но вот беда, течет вода из крана в водоем, и мы не снимся никогда, ведь мы не спим вдвоем. Мы даже порознь не спим, обмануты судьбой. Жестокий мир, осенний сплин, часов тревожный бой.

Я равновесие держу, но все сильнее крен.
_______________________________________

В день, когда выйдут терпение и отвага – было да не осталось на дне ни грамма, - буду ли я упрямо марать бумагу, детально реконструируя панораму? Буду ли я портретные сходства множить, каждой строкой цепляясь за светлый образ? Ты существуешь, но ты ничего не можешь, экономический кризис, преклонный возраст. Буду ли я корить себя за поспешность, каждый наш разговор повторяя в лицах? Все, что зовется любовью, по сути – нежность к тем, кто не способен освободиться. На сколько нам хватит секса и сумасбродства? Уехать под вечер к морю, вернуться скоро. Красота - в осознании истинного уродства, осознаешь, как правило, до упора. Выдумай повод быть рядом, живи и празднуй, а время большого взрыва не в нашей власти.

Все, что я знаю, основано на оргазмах Вселенной, разделяющейся на части.
____________________________

Gaudeamus igitur, август, покойся в пламени, женщина, будь желаннее, боль, возрождай уверенней. Осенью все великие – песнями ли, делами ли, шедшие на заклание правят своей империей. В ложь - никогда не верится, в страх – никогда не верится, у одиноких странников путь отберет сомнения. Ты ветряная мельница, я ветряная мельница, солнце такое раннее, сорви поскорее мне его. Gaudeamus igitur, смейся в лицо опасности, смейся в лицо безумию, если узнаешь издали. Громкая, многоликая, острая и прекрасная, песня звучала с улицы и уводила из дому. Знаешь, как я люблю тебя? Знаешь, как я нужна тебе? Если ко мне по имени – все сентябрем излечится. Лето-ромашки-лютики, осенью камни найдены, в мраморе возроди меня, тогда мы проснемся вечными. Gaudeamus igitur, будем смеяться истово, праздник на нашей улице, голос звенит простой его. Музыкой или книгами, каплями или искрами…

Смотри, как они целуются. Это и смерти стоило.
___________________________

Каждый раз ты приходишь мудрей и старше, говоришь спокойней, смеешься легче, своим взглядом снимая с меня, уставшей, все, что было брошено мне на плечи. Ты чужая женщина, тихий голос, даже словом случайным не атакуем. То ли с демоном я за тебя боролась, то ли ты вымаливала такую. Одиночество в людях подобно ткани – бирюзовый шелковый нежный шепот. Дай мне сотни сюжетов и расстояний, чтобы виделось нужное и большое. Ты сама - смотри - из другого теста, у тебя Москва, Амстердам и Вена...

Только нам не выдержать в рамках текстов - это было бы слишком обыкновенно.
____________________________

Слава Богу, слава ветру и кораблю, слава киндзмараули в моем бокале. Я сижу на террасе города , я никого из вас не люблю, как бы вы меня в обратном ни убеждали. Смотреть, как солнце ложится лицом в траву, как ярки наряды девушек на аллеях. Забывать вас - та еще мука, по существу, но я никого отныне не пожалею. Какой бесконечно прекрасный идет июль, какие рассветы, кровь в хрустале востока. Я знаю, что никого из вас не люблю, я заплатила - даже не помню сколько. Но важна ли цена, когда получаешь мир, открываешь глаза и видишь каждого, кто не тронут нашей проклятой любовью, не случающейся с людьми, состоящей из импульсов и нейронов. Слава Богу, слава ветру и кораблю, слава свободным снам и грузинским винам.

Небо, ты слышишь, я никого из них не люблю.

Я больше не существую наполовину.
________________________________
www.stihi.ru/avtor/cotbace