[Aldeiya]

Когда всё хорошо, мы идём на крышу и читаем стихи. а когда всё плохо, мы идём на крышу, читаем стихи и всё становится хорошо. (с) Ира Ульянова



Один комментарий.
Твою. Мать.
Можно подумать, автор за мной наблюдал.
И это при том, что меня сейчас ничем таким не кроет. Убейте во мне кто-нибудь любовь к поэзии.
И да, мне почти стыдно, что я на такое способна. Но себя надо если не любить, то хотя бы принимать.

Не просыпаясь, садится на край дивана,
Смотрит глазами закрытыми в белую стену.
Где-то во сне валяется сильно пьяной,
Битой, больной, выкинутой из плена
За непригодностью. Молча дрожит руками,
Кутается в одеяло, рвет на себе одежду.
Шепчет: "Я так хотела быть с вами,
А получилось — даже не с теми, а где-то между".
В солнечной клетке сердце стучит протяжно,
Где-то в грудном сплетении теплится рай.

Молча твердит в жуткой, болезненной жажде:
"Не оставляй меня.
Пожалуйста.
Не оставляй."
(с) yartar


Не то, чтобы мне нравилось само звучание (ага я поэтическая зануда, да простит меня, опять же, автор), но тоже очень про меня.
Любовь разрывает ребра и льет наружу -
потоком сбивает с ног дорогих и ближних.
Волна багровеет, пахнет весной и вишней,
волна холоднее стали в метель и стужу.
Опять изнутри прорывается эта жижа,
ей тесно во мне, ей даже вселенной мало.
По миру несется грозным девятым валом,
стоящих вокруг ослепляет, грызет и лижет.
Гореть чуть сложнее, чем выть от любви на сцене,
а боль тем ценнее, чем меньше в ней лжи и фальши.

Молись всем богам и стой от меня подальше -
иначе волною моей и тебя заденет.
-----
Автор тот же.


И ещё... Это прекрасно! В тему вспоминается Ира Ульянова: "И когда особенно будет больно Я хочу читать тебе Пастернака"

Познакомились с ним во Львове
(вероятно, так было задумано).
Он был принцем чистейшей крови,
я - обычной крашеной дурою.

Поцелуи под западным небом,
Поцелуи в грязном сортире,
поцелуи служили обедом...
Ночевали в его квартире:
там тяжелая дверь из дуба
и все окна забиты досками.
Он неистово,
страстно
и грубо
до утра
мне
читал Маяковского.

Я огромная злая Птица, тень стоит за моим крылом...

Большая угрюмая Птица, мне не первая сотня лет. Я смотрю на чужие лица, наблюдаю, как гасят свет - и тогда моё право в силе, я - хозяин ночных дорог.
Помню всех, кого здесь убили, знаю каждого век и срок.

Я огромная злая Птица, тень стоит за моим крылом. Хочешь знать, что мне снова снится, почему меня любит Дом? Почему я ору ночами, зажимая руками рот? И откуда вот эти шрамы, и когда моя скорбь падёт?

Я больная, но сильная Птица.
Мне с насеста плевать на смерть.
Вам - отчаянно веселиться и в палатке моей пьянеть.
Мне отсюда так близко к звездам, но пока что туда мне лень -
Я сижу и смотрю на гнёзда, рядом брата смеется тень.
Я смотрю на чужие лица, но не вижу Его лица.

Я помятая злая Птица, потерявшая близнеца.

Любовь любовью, но для меня тут сначала совсем иное.

Всё, тобой сказанное, высечено на веках -
быть свободным. Идти, не сбавляя шаг.
Главное не хранить в себе человека,
а остаться собой, когда голоден, сух и наг.
Нам дорога становится сценой,
а сцена - постелью.
Понимаю тебя с полувзгляда прищуренных глаз.

Мы стоим у обочины - мерзлые менестрели,
умоляем проезжих водителей выслушать нас.
Мы меняемся душами, сидя на каремате:
ты мою вынимаешь сквозь ребра и чистишь от мух.
Я пытаюсь увидеть, услышать, почуять. Внимательно
наблюдаю за тем, как рождается новый друг.
Ждем двоих - и ладони находят ладони.
Сумасшедшие, злые, немытые, ищем кровать.
Ожидание тянется. Опираясь на стену, сонно
ты читаешь мне то, чем я после буду дышать.

Эти двое оставшихся где-то в дороге уснули.
Или - умерли молча на трассе. Их занесли пески...
Поцелуй на смоленском вокзале становится
пулей
и, в порыве любви, проникает в Твои виски.

Огня твоей сигареты
мне с головою хватит на девять жизней.

Ты ведь, наверное, знаешь, что люди уходят к черту,
если становится грустно, темно и сухо?
Просто бегут к ближайшему аэропорту,
на расписание щурятся близоруко,
пара минут - и новая жизнь в кармане,
листик бумажный - там дата и точка встречи.
Ты не волнуйся, это вполне нормально,
просто выбросить вместо починки бывает легче.
Знаешь, порой запирают себя в квартире
и зажигают свечи, огни и лампы.
Сразу от слез становится страшно сыро
и тишина становится необъятной.
Тихо страдают от недостатка света,
(этот страх принимают за глупости и капризы).

Знаешь? Забудь. Огня твоей сигареты
мне с головою хватит на девять жизней.

Есть люди, которые пахнут свободой...

Есть люди, которые пахнут свободой: им не идут кольца и жены, у них вместо "надо" - феньки и вписка, у них вместо "милый" - "иди-ка ты нахер". Есть люди, которые пахнут свободой, плюют на нормальность, покой и законы.
После себя оставляют записку, запах волос и рассыпанный сахар. Есть люди, которые пахнут свободой, стопом и глупой поездкой на крыше. Для этих людей просыпается город, для этих людей создавали дорогу.
Есть люди, которые пахнут свободой, и я среди них - немножечко лишний. Каждый из них - вечно пьян и упорот, каждый из них - от странного бога.

Есть люди, которые пахнут прощаньем, прощеньем, закатом, домашним печеньем. Средь них полно здравых, умелых и смелых...
Но я предпочту, наверное, первых.

Я в своём безумии

Так уж вышло, прости. Слепая.
Прикосновения берегу.
Пальцами кожу твою читаю,
запахи схватываю на бегу.

Так уж вышло, родной. Не вижу.
Ни тебя, ни летящих машин.
Тихо руки скользят чуть ниже -
ты сложнее других мужчин.

Я за стеклами темными прячу
тени тьмы, что всегда со мной.

Трогаю губы твои. Горячий.
Трогаю руки твои. Ледяной.

А это я комментировать не буду. Даже мысленно!

Запивай своё горе, тягучее древнее горе, первобытное горе забытого всеми зверя. Запивай его водкой, но выпей хоть целое море - все реки будут мои, запомни: тебе здесь не верят.

Зашивай свои раны, открытые грязные раны, залижи свои язвы и ссадины выводи. Мне с тобою идти рано, я ещё не готов пьяным кубарем вниз, чтоб тебе быть рядом и по пути.

И не трогай меня. Ни словом, ни куплетом, ни алкоголем, ни рукою, ни (слышишь - даже!) костлявым своим плечом. Если я и загнусь от боли (а я точно загнусь от боли), то поверь мне, мой милый Ангел, ты и вовсе здесь ни при чем.



Возвращайся ко мне, если вдруг начинается ветер.
Возвращайся, я жду и буду всю вечность ждать.
Приходи, если мир оказался не свят и не светел,
если нечего есть, если негде и не с кем спать.
Приходи, если сердце израненно, флаги спустили,
если ночь всё настойчивей кличет в свои края.
Приходи отдохнуть от дорожного шума и пыли,
залатать и подкрасить драные конвера.
Приходи и клади свою голову мне на колени,
зацелую все рваные раны на белой груди.
Соберу по деталям, по крохам, по ломаным звеньям.
Только -слышишь меня? - обязательно приходи.